Банда аутсайдеров

режиссер: Жан Люк Годар
1964 г.

несколько деталей:
- Bande a part - это название студии Квентина Тарантино, так как этот фильм Годара - один из его любимых.
- Именно из «Банды» бертолуччи взял эпизод забега двух юношей и одной девушки по Лувру для своей киноленты мечтатели.
- Джармуш снял свой фильм «Более странно, чем в раю» под впечатлением именно от фильма Годара.

Фильм снят сквозь призму парижских кафе, Рембо и Кафки. Неприветливое утро, туман, деликатно скорбные виды улиц, Анна Карина, поющая стихотвоение Луи Арагона в поезде метро, Клод Брассе цитирующий Поля Верлена. И бесконечные отсылки к Эдгару По. В некотором роде этот фильм - элегия по поводу одиночества. Вообще, фильм почему-то вспоминается отдельными сценами, чёрно-белыми обрывками. Персонажи бесцельно слоняются, по наитию ввязываются в драки, убивают время за разговорами в кафе или кинотеатрах. И нет здесь героев, которые хотят чего-либо добиться. В каком-то смысле от «Банды» получить человеческий кайф довольно трудно. Жизнь в этом кино – как будто ни о чем. Герои не влюблены, без особого азарта делят недалекую девушку с явно эстонскими корнями, а затем используют ее для ограбления. Но и ограбление они не осуществляют по-людски, а все как-то надуманно, нелепо, заторможенно. Возникает сильное ощущение того, что герои существуют отдельно друг от друга. Каждый занят своими мыслями, переживаниями, мечтами. Лишь дважды между ними возникает некое подобие единства - в "минуту тишины", когда неловкость становится их общим чувством, и в танце, в синхронном и механическом повторении заученных движений.



Этот классический танец в кафе, который в ином фильме стал бы апофеозом чисто французской радости жизни, здесь заканчивается пусто, немного механически… Сам танец это гимн свободе общения, самовыражению. есть некий шарм в таком вот приглашении на танец, в принципе в спонтанных танцах в бистро, в том, как эти трое танцуют, в том, что джуниор бойс идёт этой сцене больше, чем музыка, под которую эта компашка на самом деле отплясывает в этом годаровском фильме.

На самом деле этот меланхоличный годаровский фильм оседает в сознаии, и спустя время понимаешь, что фильм по сути о нелепой троице. Все трое появляются в большом городе почти ниоткуда, из джунглей. Неуклюжие, неряшливо надевшие на себя некоторые киношно-социальные клише, не знающие схем выживания и не имеющие опыта любви. Двое из троих, два мальчика, Клод Брассе и Сами Фрэй, сходили однажды в кино и посмотрели фильм «Америка» про гангстеров. И этот фильм им понравился. Теперь они хотят совершить ограбление. Третий персонаж – девочка Анна Карина на велосипеде. Она тоже лишена априорного опыта. Она – неуклюжий, маленький зверек.

Эти трое не знают, о чем говорить. Они как маленькие животные. У них естественные реакции, как у персонажей Жана-Жака Руссо. Не зная, что сказать друг другу, они даже устраивают минуту молчания. Но ведь можно же еще и просто действовать. Поэтому они идут куда хотят. Делают, что хотят. Иногда ходят в школу на уроки английского. Бегают по Лувру. Танцуют. Ну что им еще такого сделать чтобы убить время?

Сам Годар называет «Банду» французским фильмом с довоенной атмосферой. Ему всегда хотелось снять кино с поэтическим настроением тех времен. С тонкой и хрупкой в своей нелепости сюжетной линией. С силуэтами деревьев на фоне меланхоличного серого неба. Годара всегда привлекали довоенные французские книги, вроде романов Сименона и Кено. По ним никогда не снимали кино, «потому что они уже были фильмами», говорил Годар. Однажды он набрел на один роман Рене Фалле, где как раз фигурировали два парня, девушка и велосипед. Идеально! Годар решил снять по роману фильм. Но в это время в серии бульварного нуара вышла книга Долорес Хатченс «Золото дураков». Годару очень понравилась та особая, странная интонация рассказчика, которая присутствовала в книге - грусть, пронизанная одиночеством и инфантильностью. Самое удивительное, что эта интонация была явным следствием плохого перевода книги на французский. Так иногда из плохого перевода рождается полудетское, поэтическое повествование, не лишенное трогательной самоиронии.